Сергей Лукьяненко: нейросети занижают литературу до среднего бульварного чтива

Сергей Лукьяненко

— Фантастов часто называют пророками, но это, конечно, далеко не всегда так. А какие из ваших предположений о будущем оказались правдивыми или, наоборот, ошибочными? Делали ли вы вообще какие-то прогнозы в своем творчестве?

— Фантасты в последнее время не так часто делают прогнозы технического характера, потому что все, что можно было открыть, не обладая глубокими специальными знаниями, оно уже на поверхности, общеизвестно. Это во времена Жюля Верна можно было предсказывать и популяризировать какие-то технические открытия. Но всегда остается поле социальных, отчасти даже политических, прогнозов. Вот здесь, к сожалению, часто угадываешь.

Собственно говоря, даже про события, которые сейчас происходят: про СВО, про все это я писал еще в конце 90-х годов, может быть, в начале 2000-х, потому что видел, как это назревает. Что рано или поздно события выйдут на уровень прямого конфликта. Вот такие прогнозы у меня бывали. Точно так же, как и определенные прогнозы о том, что будет происходить в Европе. Я не скажу, что мне это нравится, но я про это писал, потому что видел, что это неизбежно.

— Молодое поколение все чаще полагается на искусственный интеллект. Как вы считаете, может ли искусственный интеллект помочь в написании книги или лучше все-таки вообще исключить его из процесса и оставить право творить только людям? А вы сами пользуетесь ИИ в повседневной жизни?

— Искусственный интеллект, по сути, интеллектом не является. На данный момент это нейросети — просто машины с очень большой скоростью обработки информации, которые могут имитировать разумное поведение. Соответственно, творить, к сожалению, а может, к счастью, они пока не могут. Для этого все-таки нужен разум. Когда с помощью нейросети пытаются создавать что-то творческое — рисовать, писать художественный текст, получается, по сути, компиляция из бесчисленного множества уже написанного, нарисованного, созданного кем-то другим. Это тоже, конечно, определенного рода творчество — поставить правильно задачу для того, чтобы нейросеть выдала что-то более-менее интересное. Но это "более-менее интересное" все равно будет усредненным продуктом, который кто-то уже когда-то ел.

Сейчас целый ряд авторов используют искусственный интеллект. Это, в общем-то, не секрет. Это просто занижение литературы до среднего бульварного чтива. Потому что даже в том, что всегда называлось бульварной литературой, все равно оставалась возможность для автора сказать что-то новое, сказать что-то серьезное и дать новый повод для размышлений. Сейчас то, что написано нейросетями, — это просто бесконечное пережевывание уже имеющегося с постоянным снижением качества. Потому что те же самые нейросети начинают ориентироваться уже не только на то, что создали люди, но и на то, что создали другие нейросети.

— То есть мы можем предположить, что в какой-то момент люди будут читать просто сгенерированное, десятикратно пережеванное машиной нейротворчество.

— Такие люди уже сейчас есть — потребители такого контента, которые хотят одного и того же, но чуть-чуть другого. То есть автор пишет первую книжку более-менее удачную, она нравится читателю, и читатель требует такого же, но больше, больше и больше. И начинает потреблять этот продукт. Это, знаете, своего рода бесконечная мыльная опера, только с фантастическим антуражем.

И такому читателю, в общем-то, уже безразлично, кто написал: этот автор, команда под его руководством или нейросеть. Ему главное — получать каждый день определенную порцию букв, которые он проглатывает и спокойно идет дальше. То есть ему уже хватило на сегодня чтения. Ничего нового он из этого не извлечет, но ему, собственно, и не нужно.

— То есть литература фактически просто превращается в фанфик.

— В какой-то мере да. Собственно говоря, скоро (можете это считать прогнозом), я полагаю, все это придет к написанию нейросетями книг по заказу. То есть человек просто будет оставлять на сайте какую-то заявку: "Я хочу прочитать книгу. В ней должны быть путешествия во времени, сражения в космосе. Главного героя должны звать, например, Витя. Его подругу должны звать Маша. Должна быть любовь, должны быть страсти". И вперед — нейросеть будет писать.

А, еще человек добавит: "Пусть это будет написано, например, в стиле Пелевина, Лукьяненко или в стиле кого-то еще". И пожалуйста — нейросеть будет генерировать довольно правдоподобный, довольно похожий текст.

— Искусственному интеллекту вы уделяете в своем творчестве очень большое место. Ему также уделяется внимание и в вашей новой книге, которая положила начало циклу "Небесное воинство". Пожалуйста, расскажите нашим читателям о вашей новой работе и чему вообще посвящен цикл, насколько масштабным он предполагается.

— Это книга о космосе, причем о космосе достаточно реальном. Действие происходит в Солнечной системе, и я старался по мере сил создать этот космос правдивым. Не таким, где за пару часов можно долететь от Марса до Юпитера. То есть космос, в котором есть перегрузки, в котором есть расстояние, спутники планет; сами планеты выглядят именно так, как они выглядят, так, как это известно нынешней науке. Очень любопытная задача. Как правило, фантасты пренебрегают этим, поскольку технические и астрономические детали для них на втором плане. Здесь я попытался, несмотря на фантастический жанр, описывать реальный космос.

Но плюсом к этому в романе есть еще ангелы и демоны, тема творца, тема Бога. То есть на самом деле это роман, немножко выбивающийся из стандартных определений. Как его назвать: космической фантастикой или мистической фантастикой? Ну, в общем, это что-то для меня довольно необычное, и, как я вижу, читателям это тоже понравилось.

Планируется три романа. Два уже написано. Первый роман — "Седьмой", он вышел на бумаге. Второй роман называется "Девятый". Не удивляйтесь, такая вот странная цепочка. Он появится в бумажном виде где-то в январе. Но сейчас он уже доступен в электронном виде, продается на нескольких электронных площадках.

Третий роман будет называться "Первый". И это будет, наверное, завершающая часть истории. Ну, потому что, на мой взгляд, у каждой истории должны быть начало и конец. И конечно, читатель, когда ему нравятся персонажи, мир, он кричит: "Давай еще, давай еще". Я не люблю так делать. Мне кажется, что главное — чтобы самому автору было интересно писать, потому что читатель это всегда чувствует.

— Читателя распускать нельзя, да.

— Да-да. Потому что для меня, наверное, самый комфортный формат — цикл из двух-трех романов. Как правило, в нем успеваешь собраться и рассказать всю историю целиком. Хотя у меня есть, конечно, циклы и больше, но все-таки два-три романа — это моя классика.

— Вы часто упоминали, что являетесь поклонником Владислава Крапивина, и тема детства вам действительно не чужда. Вы очень часто обращаетесь к ней. И вот как раз таки в "Седьмом" в центре внимания — подростки-клоны, в которых помещают сознание взрослого человека. Скажите, почему именно подростки?

— Во-первых, это, скажем так, сразу бьет по нервам читателя. Честно скажу, когда дети воюют — это неправильно. Это сразу вызывает понятную и живую реакцию. Но тут, конечно, ситуация несколько запутанная, потому что, с одной стороны, они клоны, с другой стороны, им всем минимум по 20 лет. Но когда они умирают, они возрождаются снова в подростковых телах и снова идут в бой. Это позволяет показать вообще саму ситуацию войны, ситуацию схватки, смерти, противостояния предельно четко, рельефно. И опять же, это позволяет, наверное, вызвать не просто эмоциональный отклик у читателя, а глубже задуматься вообще о происходящем.

— Как будто дети слишком быстро взрослеют, наверное, и это нехорошо. Как будто такое ощущение возникает.

— Может быть, и это. В принципе, как пел когда-то Цой: "Война — дело молодых, лекарство против морщин". К сожалению, это так. Хотелось бы, конечно, чтобы, дети и молодежь росли, не зная войны. Это, наверное, желание всех людей.

— Кроме того, вы пишете еще и для детей, а также работаете над сценариями для кинопроектов. Например, для альманаха "Смешарики снимают кино", а в последствии и для нового полнометражного мультфильма "Смешарики. Сквозь вселенные". Расскажите, как началось это сотрудничество, как проходила работа над проектом? Что вы нашли для себя в нем, как состоявшийся фантаст?

— Знаете, я очень люблю эту франшизу. Мои собственные дети росли, когда появились первые мультфильмы про смешариков. И соответственно, я вместе с ними, можно сказать, и вырос на них. Смотрел на них с огромным удовольствием, потому что это проект очень хитрый. Он не детский, а семейный. Там в большинстве мультфильмов есть несколько слоев — дети видят какие-то одни приключения, а взрослые считывают и другое. Так что, когда меня пригласили написать сценарий короткометражного мультфильма про смешариков, я обрадовался.

Для меня это знакомые и родные персонажи. Я их знаю: как они себя поведут, что скажут в той или иной ситуации, как будут реагировать. Так что я написал сценарий вначале одного, потом второго короткометражного мультфильма, а потом мне сделали предложение, от которого я просто не смог отказаться, — написать полный метр. К тому же не просто мультипликационного фильма, а мультипликационно-игрового, как знаменитый фильм "Кто подставил кролика Роджера", например.

Я почти сразу придумал общую идею, как это должно выглядеть, чтобы было действительно и научно-фантастическое, и семейное, и юмористическое, где-то немножко героическое кино. И я скажу, что это редчайший случай в моей жизни, когда продюсеры очень бережно и аккуратно отнеслись к сценарию. Вначале была снята игровая часть — режиссер Андрей Мармонтов снимал ее по большей части в Москве. На "Мосфильме" были выстроены огромные декорации космического корабля. Несмотря на все чудеса нейросетей, комбинированных съемок, все эти синие экраны, ледокраны и прочие технологии, когда есть реальные декорации, когда актеры взаимодействуют с настоящими стенами, полом, пультами управления — это все равно реальне. Это чувствуют и актеры, и зритель.

Сейчас дорисовывается мультипликационная часть, делаются спецэффекты, и в августе фильм должен выйти на большие экраны. Я очень надеюсь, что он понравится и взрослым, и детям, что на него пойдут с удовольствием всей семьей и все получат свои удовольствие и смыслы точно так же, как и в классических "Смешариках". Я слишком сильно их люблю, чтобы хоть чуть-чуть позволить себе схалтурить во время работы над сценарием.

— Также вы еще работаете над совершенно новой франшизой — "Орден Алой звезды".

— Да, это большой интересный проект, который делается вместе с "Союзмультфильмом". Он должен включать в себя и кино, и сериалы, и мультипликацию. Первую часть своей работы я выполнил — как человек, придумавший эту франшизу, написавший несколько сценариев. Теперь дело уже за командой, которая будет все это воплощать в жизнь. Надеюсь, что это все получится, но то, что дальше, наверное, не от меня зависит.

На самом деле, сейчас есть несколько проектов, в которых я тоже участвую. Они практически все либо по моим книгам, либо по моим оригинальным идеям. Не могу забегать сильно вперед и что-то рассказывать. Надеюсь, в следующем году стартует еще несколько кинопроектов.

Из того, что уже точно всем известно, — это экранизация "Рыцарей Сорока Островов", которую делает студия INEY. Это очень масштабный проект. Книжка была написана очень давно. Это как раз детская книжка, написанная мной… Вы знаете, страшно даже это сказать — она написана где-то 35 лет назад.

— По-моему, 92-й год, если не ошибаюсь.

— Да, где-то так. Сделал сценарий и считаю, что он получился очень адекватным. Потому что он был полностью перенесен в наши дни, и в результате вещь, которая рассказывала про совсем другое время, героев, была адаптирована к нашей реальности, и получилось новое прочтение. Даже, честно говоря, захотелось сделать книжную адаптацию этой истории по-современному.

— А еще была информация, что готовится экранизация вашей книги "Семь дней до Мегиддо" 2021 года.

— Да, я надеюсь, что это произойдет, потому что с этой экранизацией все получалось долго и сложно. На самом деле, вначале книжкой занималась русская кинокомпания, которая планировала этот проект для Netflix. И собственно говоря, он уже почти был в запуске, был написан сценарий. А потом Netflix из России ушел, и, соответственно, проект затормозился.

Сейчас он, в общем, реанимируется, и я работаю над новой версией сценария, опять же адаптируя какие-то вещи, линии. Посмотрим, что из этого получится. Я очень надеюсь, что все сложится. Это довольно свежая книжка, точнее, первая часть тетралогии. И мне кажется, она одна из самых удачных у меня за последние годы.

— Давайте тогда все-таки вернемся к "Ордену Алой звезды". Как появилась в каком-то смысле злободневная идея создать медиафраншизу о русских супергероях?

— Смотрите, героическая тема, наверное, характерна для любой культуры. Своя героическая тематика есть не только у Штатов: есть и в Китае, есть и в Индии — со своим колоритом. Но в принципе людям всегда нужен образ героя. Причем не только реального героя войны, труда и прочее, а героя в мифическом плане. Человека, борющегося с каким-то гигантским вселенским злом, человека, бросающего вызов судьбе, — Прометея своего рода. Это архетипичные образы героев. Они должны неизбежно присутствовать в культуре.

Причем если у нас все хорошо с такими образами в сказочной литературе, у нас есть Илья Муромец и "пантеон" героев-богатырей, то для взрослых таких произведений практически не создавалось. Были отдельные персонажи, но они все были разбросаны по книгам разных авторов, по экранизациям и так далее. У них не было общей вселенной. Возникла мысль, что вся американская героическая франшиза, по сути, опирается на комиксы. В результате взрослый человек смотрит эти фильмы, уже прекрасно зная некий бэкграунд. Ему не надо объяснять, кто такой Человек-паук или Капитан Америка. Но у нас комиксовая культура, по сути, не сложилась. Сейчас, конечно, комиксы выпускают, но это остается достаточно узким направлением.

Возникла идея: почему бы не опереться на классическую русскую, советскую приключенческую литературу, где существует масса персонажей, которые эту функцию выполняют. Почему бы их всех не поместить в один мир, в котором могут существовать вместе и Ихтиандр [Александра] Беляева, и инженер Лось из "Аэлиты" Алексея Толстого — куча всевозможных персонажей. Если подумать, они жили где-то в одно время, они могли и должны были пересекаться.

И была создана вселенная, в которой действительно все эти персонажи поселились и между собой взаимодействуют. У них есть взаимоотношения, свои проблемы, есть большая цель и общий враг, есть какие-то локальные противники, которые возникли из той же литературы. Это создание легенды заново, по сути, и если это получится, то, мне кажется, будет как минимум очень интересно.

— Вы точно сказали, что в Америке, условно, каждый с пеленок знает, как появился Человек-паук, а как появился Бэтмен. То есть это часть культурного кода. Получается, этот проект призван найти свой культурный код и попробовать привить каждому с пеленок знание, как появился Ихтиандр, например?

— Разумеется. К сожалению, у нас молодежь сейчас читает гораздо меньше, чем в советское время, и она, например, про Ихтиандра знает из анекдотов. Разве что посмотрели когда-то старый фильм вместе с родителями случайно. Мы вот хотим оживить этих героев, вернуть их в культурное пространство и показать, что они для нас — часть мироздания, которая где-то существует, борется. Такая вот большая амбициозная задача. Как мы с ней в итоге справимся — не знаю, но по литературной основе, мне кажется, мы все сделали правильно.

— Давайте тогда перейдем к общественным вопросам. Недавно Захар Прилепин призвал создать российский аналог Нобелевской премии по литературе. Что вы думаете об этом? Возможно ли вообще создание такой премии в России?

— Понимаете, Нобелевская премия по литературе даже изначально, к сожалению, не была свободна от какой-то вкусовщины, от политической конъюнктуры, и сейчас она практически превратилась просто в инструмент демонстрации той или иной политической западной позиции. То есть ее получают не те, кто действительно войдет навсегда в историю литературы, а те, кто выразил какую-то правильную с точки зрения западного евроатлантического истеблишмента позицию.

Нужно ли у нас создавать некий аналог? Я не знаю, премий-то много. Вот сейчас есть прекрасная премия "Слово", которая создана обновленным Союзом писателей. Это серьезная премия с хорошим призовым фондом, что немаловажно. Должна ли при этом быть какая-то одна гигантская суперпремия под названием "Самый главный хороший автор" или "Самая главная хорошая книга"?

Можно, конечно, создать, но надо понимать, что такая премия сама по себе тоже будет конъюнктурной. Здесь если она будет с большим призовым фондом, за нее начнется такая невидимая подковерная возня. Если она будет с малым призовым фондом, она не станет очень авторитетной. Нобелевская премия, она, собственно говоря, потому и знаменита, что автор получает огромную сумму денег и может, забыв о всех финансовых проблемах, продолжать творить сколько ему угодно, создавать какие-то новые прекрасные произведения. И потенциально это очень хорошая идея.

Создать у нас что-то такое аналогичное для того, чтобы автор недооцененный, но при этом прекрасный мог отдаться полностью литературе. Почему бы и нет? Если появится кто-то, кто эту премию будет спонсировать, если появится наш Нобель, который даст на нее деньги, причем неоднократно выделит призовой фонд, который будет вручаться каждый год какому-то писателю и позволять ему спокойно работать следующие 10 лет, условно говоря, конечно, это будет хорошо. Пускай. Главное — найти такого мецената.

Но подобные премии должны еще и идти вместе с правильным, честным инструментом отбора. То есть это должна быть премия, которая вручается не узким кулуарным кругом, а большим количеством людей: людей уважаемых, которые действительно будут судить, как говорится, по гамбургскому счету. Так что если кто-то из наших замечательных олигархов решит такую премию основать, то, наверное, он сделает благое дело и впишет себя в историю российской культуры.