Мария Захарова: радиационная катастрофа угрожает миру

— Мария Владимировна, мы с вами находимся на Петербургском экономическом форуме. Это уже не только экономический формат, но еще и политический. Чем форум запомнится гостям в этом году?

— Мне кажется, что первое — своей традиционной атмосферой: здесь и деловая атмосфера, и праздничная вместе. Причем когда я про праздничную атмосферу говорю, я не имею в виду ту культурную программу, которая имеется на полях петербургского форума. Я имею в виду, что здесь вся деловая программа очень, знаете, какая-то радостная, очень энергичная, постоянно какая-то музыка, постоянно какие-то приветствия, какие-то чествования и так далее. Действительно такая деловая и праздничная одновременно.

Второе — я думаю, ощущением того, что это устоявшаяся традиция. Вы знаете, мы проживали периоды и пандемии, и санкционного давления, и угроз России. И каждый раз, приезжая на питерский форум за последние годы, я встречала первый вопрос, первый у всех: "Ну что там с изоляцией, как мы ее преодолели, удается ли преодолевать?" Вы знаете, первый раз за много лет, когда ни одного вопроса про изоляцию нет.

Мы просто, видимо, уже все поняли, успокоились и перестали задавать его. Я думаю, что это тоже такая характерная черта, что всех интересует что-то другое. Как больше заработать денег, подписать лучшие контракты, как успеть еще посмотреть город, как найти нужных партнеров. А вот этими пустыми вопросами, ну что там с изоляцией, а сколько приехало в этом году — чуть больше, чуть меньше, ну что там с нами будут делать — вот все, эта тема перестала существовать.

Все, мне кажется, все осознали, поняли, и в хорошем смысле слова успокоились, перестав терзать себя некими сомнениями. Да, трудности есть, были, будут, это жизнь. Но то, что мы преодолели очень тяжелые испытания и вышли из них, как сегодня сказал президент, став сильнее, и как сказал китайский наш высокий гость, с большим опытом, с большим развитием, с большими наработками. Вот, мне кажется, это тоже такая очевидная нота нынешнего форума.

— В мире сейчас, к сожалению, не совсем праздничная атмосфера. Вы сегодня уже сказали, что над Каспием нависла ядерная угроза. Получается, это угроза всему миру?

— И не только над Каспием. Я просто сказала о том, что это тот водоем, который является еще и нашим водоемом, нашим общим водоемом. И, конечно, не дай бог, если что-то, так сказать, случится, то нас это напрямую будет касаться. Конечно, безусловно, это угроза всему миру. Посмотрите, год назад тот же самый форум, пленарная сессия. Вы помните, какая была основная тема? Основная тема крутилась вокруг ядерного же оружия, и почему-то каким-то образом, видимо, мотивировали к этому дискуссии на Западе, вот эти истерики в западных средствах массовой информации, эта тема захлестнула в том числе и пленарку год назад.

Президент четко, неоднократно на прошлом форуме говорил о том, что Россия привержена всем своим обязательствам международным, привержена своей же доктрине, ядерной доктрине. Что нельзя так, как это делает Запад, бесконечно спекулировать на этой теме, бесконечно придумывать за Россию, что она будет делать или чего она не будет делать. И какое было внимание в западных медиа, как они до, во время и после прошлогоднего питерского форума раздували эту тему, пугая свое собственное население тем, что Россия вот-вот точно сейчас что-то применит, якобы нападет. Вот посмотрите, прошел год. При чем здесь Россия, при чем здесь ядерное оружие?

Израиль наносит удары, пусть они говорят точечно, пусть они говорят прицельно, но по объектам, где находятся ядерные материалы, реактивы — то, что связано с радиацией, то, что связано не просто с повышенной опасностью, а уже с высшей степенью опасности. Эти удары наносятся конкретно по соответствующим объектам, в непосредственной близости. Мировые СМИ, я имею в виду в первую очередь западные, говорят о чем угодно — о количестве ударов, об ответных ударах.

Фокус делается на чем угодно, только не на той теме, которую год назад они сделали заглавной, не имея на то никаких оснований. То есть когда не было проблематики ядерной трагедии, ее возможности, ее неочевидности, но очевидности ее угрозы, эта тема их волновала. Сейчас, когда в миллиметрах, в метрах, в дециметрах разрываются снаряды и ракеты летят, как будто это перестало всем быть интересно. Я, честно говоря, понимаю многое из западно-медийных махинаций, но вот эта для меня — большая тайна. Я не могу понять, как они убедили себя не обращать на это внимания.

С другой стороны, у нас есть прекрасный пример, в кавычках прекрасный, того, как несколько лет киевский режим наносит удары по Запорожской атомной электростанции — атомной электростанции, действующей атомной электростанции. И то представители МАГАТЭ не видят, откуда летят снаряды, то члены Совбеза не понимают, как на это реагировать. Наверное, действительно, это идет в русле одной и той же логики.

— У нас есть свои отношения с Израилем, с Ираном мы подписали большой договор. Какой совет сейчас может дать Россия сторонам и какую помощь оказать?

— Помощь оказывается в виде попыток вернуть эту тему, драматически развивающуюся на наших глазах уже в русле эскалации, обратно в переговорный процесс. То, чем занимается сейчас лично президент. Вы видите переговоры за переговорами в телефонном формате, но при этом очень интенсивные, и непосредственно со странами, участвующими в конфликте — Израиль и Иран, со странами региона, со странами заинтересованными, вовлеченными странами. Буквально каждый день по два телефонных контакта министра иностранных дел России на эту же тему. В любом случае эта тема заглавной является. Очные встречи, очные переговоры. Это один кластер, один блок.

Второй блок — это наша позиция в международных организациях, на площадке Совета Безопасности ООН и, конечно, на площадке МАГАТЭ. Поэтому здесь даже не столько от нас идут какие-то советы, сколько практические действия. Сегодня подробнейшим образом об этом говорил президент.

Кстати, вы знаете, ему задали вопрос относительно наших взаимных обязательств по тому самому соглашению, которое было подписано, Договор о стратегическом партнерстве между Россией и Ираном. Напомню, он был подписан 17 января текущего года президентами двух стран. Он ратифицирован в России, в Иране проходят внутригосударственные процедуры, необходимые для вступления в силу. Все это там находится в завершающей стадии. И вот много спекуляций, как сказал сегодня президент России Владимир Путин, от провокаторов относительно того, что Россия что-то могла бы сделать, но чего-то не сделала.

Вот просто всем тем, кто пытается провоцировать и спекулировать на этой теме. В этом самом договоре сказано, что если одна из сторон подвергнется агрессии, другая сторона не должна оказывать никакой военной или иной помощи агрессору, способствующей продолжению агрессии, и будет содействовать тому, чтобы возникшие разногласия были урегулированы на основе Устава Организации Объединенных Наций и других применимых норм международного права. Пусть попробует кто-нибудь сказать, что Россия что-то там не выполнила. Ровно то, что написано, то Россией и делается.

Другое дело, что это делается нами еще и с чувством, с эмоцией искренних сопереживаний народу Ирана, который подвергся неспровоцированной агрессии, с пониманием и с тоже искренними чувствами в связи с тем, что, как сегодня сказал президент, в Израиле живет большое количество наших соотечественников. C пониманием того, что безопасность должна быть неделимой и нельзя обеспечивать безопасность одних за счет безопасности других.

Это мы все понимаем, и отсюда такая искренность и такая, возможно, даже эмоциональность, которая правда идет от сердца. А духу и букве соглашения мы привержены абсолютно. Мне очень хочется, чтобы вы этому уделили особое внимание, этому фрагменту.

— Вы как никто другой знаете, что войны идут не только политические, но и информационные. Как бы вы могли прокомментировать текущий конфликт между Трампом и Маском, особенно с учетом того, что и сегодня МИД РФ был в центре внимания в связи с этой историей?

— Что касается политических, внутриполитических дебатов, баталий или каких-то турбулентностей внутри Соединенных Штатов Америки, я думаю, уж как-нибудь сами они там разберутся. Даже не хочу никаким образом это характеризовать, это их дело, как выстраивать свои политические отношения. Правда, нас, по-моему, в этом смысле никто ни о совете не спрашивал, ни о поддержке не просил. Сами разберутся.

— Генсек НАТО призывает наращивать военные бюджеты, поставки, чтобы не пришлось учить русский язык. Как бы вы могли прокомментировать его заявление?

— Учитывая катастрофический уровень деятелей натовских стран, очень многих, этой самой натовской бюрократии, им бы чего-нибудь поучить только себе на пользу бы пошло. Потому что, действительно, знание географии, знание истории, да и литературы тоже оставляют у них желать лучшего. Все очень печально. Вы же видите заявления. Кстати говоря, мне кажется, цифра 360 какая-то магическая для всей этой натовской, еэсовской бюрократии.

То Анналена Бербок советовала нам поменять позицию Украины на 360 градусов. Теперь ей вторит Кая Каллас, которая тоже почему-то взялась отрабатывать тему 360 градусов и сказала, что Россия представляет угрозу 360-градусную. Надеюсь, не по Цельсию, хотя кто ее знает. Поэтому это звучит, с одной стороны, смешно, то, что они говорят, с другой стороны, как-то уже, мне кажется, и грустно.

Русский язык — это язык великих свершений, великой литературы, великой поэзии, язык великой философии, это язык великой истории, это язык, кстати, Организации Объединенных Наций, один из шести официальных, это язык победителей во Второй мировой войне, это язык, который уважают на планете Земля, любят, это очень красивый язык, это очень сложный язык. И вот так, знаете, походя, полуоскорбительно относиться к нему — не языку будет хуже, а тем, кто себя так ведет. Они себя давно дискредитировали своими скудными знаниями, своим пренебрежительным тоном в отношении тех, кто этого не заслуживает, и бесконечным желанием поставить себя выше других, не имея на это никакого основания. Это во-первых. 

Во-вторых, им бы этот язык стоило бы выучить по целому ряду причин. Потому что они так провоцируют международную геополитическую ситуацию и так заигрались, что мне кажется, это им и с этой точки зрения пойдет на пользу. А по поводу бюджетов и милитаризации, вы понимаете, нужно же что-то предъявить своему населению, нужно же что-то предъявить жителям стран Западной Европы в качестве объяснения, почему у них настали такие печальные времена, почему они на грани рецессии, а кто-то, может, и за гранью, почему их собственный западноевропейский бизнес ищет новые локации — кто за океаном, кто в Азии, на других континентах. Почему они не то что недополучили прибыли, почему они лишились колоссальной прибыли не только за последние годы, но и на будущее, почему они потеряли рынки сбыта — почему, почему, почему. Вот на это все нужно отвечать. Как отвечать? По-настоящему правдиво сил у них нет ответить, потому что тогда надо будет признаться в колоссальном количестве ошибок, которые были совершены. 

Что касается Америки, Трамп сказал, что страна нуждается в какой-то масштабной перезагрузке или перестройке даже, хорошо бы вспомнить это слово. Западные европейцы, британцы так не могут сказать, они ориентированы, нынешние режимы, в том числе на либеральную диктатуру, они оттуда окормляются и кормятся.

Соответственно в чем черпают они мотивации и ответы на вопросы? Вот в этой самой милитаризации, опять подчеркивании угрозы якобы внешнего врага России, угрозы со стороны Китая. Неважно, что это все мнимое, и придуманное, и мифологизированное, но пока, видимо, другого нет, они цепляются за это. Им бы, как говорится, понедельники взять да отменить. Им бы просто взять один раз и сказать, что да, было много ошибок, но надо идти вперед.

— Продолжая тему языка, вот Орбан в свою очередь заявил недавно, что Россия понимает только язык силы и Европе нужно становиться сильной, чтобы вести с Россией диалог. Многие блогеры поспешили сразу написать, что Орбан переобулся в отношении России, но, мне кажется, Орбан зашифровал более серьезное послание. Как вы считаете?

— Я, честно говоря, не имела никогда удовольствия с ним разговаривать, и на эту тему тоже. Я не могу гадать, я могу только пофилософствовать, если вы мне разрешите. Наше с вами любимое выражение — "В чем сила, брат?" В правде. Возможно, он это имел в виду. Возможно, он даже не осознавал и не знал, что мы именно в этом видим силу. Может быть, он просто попал пальцем в небо.

Но если это так, или если это не так, в любом случае, действительно, мы уважаем правду, и мы готовы на многое, когда мы видим искренность и правдивость. Это не значит, что это абсолютная душа нараспашку, это абсолютное забвение собственных интересов. Ни в коем случае. Но это означает отсутствие, знаете, камня за пазухой. Это означает отсутствие фиги в кармане.

Поэтому, еще раз говорю, это мое предположение, что вот таким удивительным способом Орбан, возможно, озвучил то, что у нас действительно является даже может быть частью какого-то нашего внутреннего кода, что мы действительно уважаем силу, которая в правде. Тогда мы готовы прислушиваться, тогда мы готовы разговаривать, когда мы чувствуем, что в этом есть правда. И в самом разговоре, и в том, что нам говорят, и в том, кто нам это говорит. Может быть, вот здесь поищем ответы на вопросы? Но еще раз хочу сказать, это так, просто этюд.

— Наши подписчики любят личные вопросы Марии Владимировне. Вы сегодня обронили, что вы залили свой паспорт духами. И вот наши подписчики хотели бы знать, придется ли вам менять паспорт и какой маркой духов вы пользуетесь?

— Я пользуюсь многими духами. У меня действительно их очень много. Просто мне нравится. Есть и наши духи, и не наши. И западные, и восточные. Я сейчас это не для красного словца. Действительно, мне нравятся, люблю разные ароматы. Сочиняю иногда свои. Без какого-то промышленного масштаба. Просто мне все это очень нравится.

А по поводу того, что залила паспорт духами. Я проконсультировалась, мне сказали, что несущественно залила. Поэтому и аромат остался, и хожу с паспортом. Ароматическим теперь еще.

— Спасибо вам большое за интервью!